другую бабу вспоминает!
— Мы тут на праздник Снегурку заказать решили! Не боись, расплатимся! Мы тебя в гости пригласим! На Новый Год Семен Семеновича, — отозвалась Белла Болеславовна.
— Новый Год Семен Семеновича? — удивилась я, вспоминая хитрую скрипучую корягу.
— Новый Год жизни Семена Семеновича. Я его год назад чуть не убила, когда опять умелся! Даже скорую вызывать пришлось!
— Не может быть! — округлила глаза я.
— Мне! Давление так шибануло, что прямо чую, помру! — махнула рукой Белла Болеславовна. — У него в году шесть дней рождений! Подарков не надо! Не заслужил! А вот помощь понадобится!
— Хорошо, я попробую помочь! — кивнула я, понимая, что из-за криков Лешего в лес никто не ходит. Боятся!
Белла Болеславовна была из тех женщин, с которыми лучше дружить. Ей был не страшен ни черт, ни сам Леший. Мне казалось, она табун на скаку остановить могла и в избе горящей суп доваривать. По сравнению с Семен Семеновичем Белла была дамой крупной. И сразу понятно, кто кого в семье давит авторитетом.
— Тебе надобно так сделать, чтобы мужик при воспоминании о тебе вздрагивал и прятался. Что хочешь в избе делай, только чтобы когда я говорила «Снегурочка», этого паршивца из-под кровати веником выметать пришлось, — деловым голосом сообщила жена Лешего. — Как схватила, как зажала. Я тебя научу! Чтобы аж «Тетенька, пусти меня!» было. Поняла?
— Может, не надо? — предложила я, не желая гоняться за мужиком, размахивая любовью. — Давайте мы с невестой поговорим? А?
— Да толку! Чуть слово ей, так она в слезы! Она же, узнав про Снегурочку, сама в лес напросилась. Думала, так она больше жениху приглянется. И он вернется к ней! — махнула пушистой варежкой Белла Болеславовна. — Ой, устала я с ними, как на заводе три смены отпахала!
— Хорошо, а если что-то пойдет не так? — отпиралась я, чувствуя, что к приходу Елиазара обзавелась неприятностями на всю снежную попу!
— Что может пойти не так? — удивилась Белла Болеславовна. — Боишься, что… того? Не бойся! Я в молодости шпалоукладчицей работала! Когда ночью домой ходила, все мужики к ногам моим падали. Алкоголики приставучие и маньяки настырные!
— А если не поможет? — упиралась я до победного.
— Поможет, поможет! — махнула рукой Белла Болеславовна. — Я тебе говорю! Поможет! Веди себя, как пьяная Снегурочка на празднике!
А сама меня под локоток. Может, и правда помочь? Когда у тебя жизни меньше месяца осталось, то почему бы за это время не помочь другим? А заодно и отвлекусь.
— Понимаете, — осмотрелась я, не желая показывать свои таланты. — У меня как бы муж есть. Карачун. Вы понимаете, масштабы неприятностей, если что-то пойдет не так!
— А он понимает масштабы неприятностей за то, что он с тобой сотворил! Семен Семенович уже свое получил! И этот получит! — махнула рукой Белла Болеславовна. — Я в свое время в собесе работала. А потом кондуктором в трамвае! Не боись!
Я не могла представить ее юной и хрупкой девушкой. Мне казалось, что она родилась суровой шестидесятилетней дамой. И первыми ее словами было: «Граждане! Передаем за проезд!»
Не успела я моргнуть, как очутилась возле избушки Лешего. Ее замело снегом почти по самые окна. В окнах горел свет.
— Я салат из шишек сделала! Пальчики откусишь! — вела меня суровая Белла Болеславовна, открывая дверь так, словно дала кому-то в морду. Только сейчас я заметила, что в доме Лешего все было шиворот-навыворот. Даже дверь открывалась не наружу, а внутрь.
Посреди избы стоял стол с маринованными молодыми ветками елки, в качестве коронного блюда. Порезанные молодые шишки напоминали колбасную нарезку. Словно орехи в шоколаде в вазе были насыпаны… лешачьи конфеты.
— Привела! — усмехнулась Белла Болеславовна, а я краем глаза увидела поникшую девицу, сидящую на лавке. И Мизгиря, который чуть не бросился на меня.
— Может, нужно было подготовиться? Порепетировать? — спросила я, понимая, что меня впервые заказывают на корпоратив.
— Садись! — пригласила Белла Болеславовна, пока виновник торжества, Леший, сидел, как первоклашка на уроке. Я и сама чувствовала себя неуютно. Меня посадили по правую руку от Мизгиря. По левую сидела его невеста. Белла Болеславовна собственноручно сдвинула стол так, чтобы все могли насладиться салатом из шишек, и уселась на скрипучий стул.
— Как там мой братец, Лель? — спросил едва слышный голос в повисшей тишине. Девица глаза подняла на меня, чтобы тут же опустить. — Сильно злится?
— Нет, — отмахнулась я. Мне еще Леля не хватало! Уж лучше бы люди в лес гурьбой повалили, чем вот это!
— Ну? — спросила Белла Болеславовна. — Че не едим?
Под ее суровым и колючим взглядом хотелось вести себя, как примерная девочка. Может, в глубине души во мне и жила веселая и развратная Снегурочка, но под пристальным взглядом мне очень хотелось вести себя прилично.
Вот так прилично, словно меня пинком выпустил институт благородных девиц.
Мы посидели немного. Есть шишки в маринаде я не стала, так же как и салат из иголок, хотя другие его нахваливали. Белла Болеславовна хмурилась, пока я пыталась отстраниться от влюбленного Мизгиря.
— Ты когда буянить начнешь? — прищурилась Белла Болеславовна. И тут же громко заявила: — Снегурочке не наливать! А то она уже вон какая пьяная!
— Эх, — вздохнула я, понимая, что потом мне будет стыдно, но недолго.
Но так и не решилась. Передо мной стояла какая-то настойка на травах, видимо, из лешачьих закромов.
— Снегурочке не наливать! — выразительно смотрела на меня Белла Болеславовна. — Она сейчас буянить начнет! Да, Снегурочка?
— Да, — отвечала я, не зная с чего начать «буянить». В уютной избушке было немного жарковато. Особенно, когда к тебе прижимается огромный захмелевший чужой жених.
— Все! Со Снегурочки достаточно! — грозным голосом заметила Белла Болеславовна, намекая, что давно пора разнести тут все и похоронить репутацию под ближайшей елкой!
«Елиазар меня убьет!» — стучалось в голове, пока я прикидывала, как бы начать беспредел.
«Я тебя голыми руками задушу!» — намекала Белла Болеславовна, доедая шишку. «Я помогу!» — читалось во взгляде несчастной Купавы.
Если Елиазар был далеко, то Белла Болеславовна очень близко.
Я чувствовала, как Мизгирь уже обнял меня двумя руками, как вдруг решила. Пора! И тут же схватила его за центр управления эротическими приключениями. И потянула к себе. Опешивший Мизгирь, явно не ожидавший, что в тихом омуте наготове сидело столько чертей, округлил глаза.
— Иди ко мне, малыш! — сгребла я Мизгиря, обещая забыть это все как страшный сон. — Эх, скучно что-то! Ну что? Как дела? Рассказывай?
Мизгирь посмотрел на мою руку, потом на меня. Кажется, ему не очень верилось в то, что тихая скромница способна
